Как бы то ни было, великолепное творческое наследие, которое оставил Сергей Есенин, включает в себя не только стихи о красотах русской природы, хорошо известные нам из школьной программы, но и драматические циклы, рассказывающие о душевных терзаниях поэта, страдавшего, по мнению специалистов, тяжелой алкогольной зависимостью. Следствием злоупотребления алкоголем были приступы меланхолии и немотивированной агрессии, бред преследования со зрительными и слуховыми галлюцинациями, мучительной бессонницей, тяжелыми угрызениями совести и суицидальными мыслями.
Уже в подростковом возрасте у Есенина стали проявляться, казалось бы, ничем не обоснованные вспыльчивость, гневливость и конфликтность. Будущий поэт не терпел противоречий и превосходства над собой, в чем бы оно ни выражалось. Гнев, по воспоминаниям сестер Есенина, вспыхивал у него внезапно и так же внезапно исчезал. Людей он оценивал по их отношению друг к другу и разделял на добрых и злых, на бескорыстных и алчных, на правдивых и лживых.
Наконец, в марте 1913 года Есенин находит работу в московской типографии И.Д. Сытина на Пятницкой улице, но зарабатываемых денег хватает лишь на пропитание и покупку книг, а быт его продолжает оставаться неустроенным. Неспокойный характер юноши и гневливость не способствовали его сближению с работниками типографии. Своими мыслями он делится только с другом Гришей Панфиловым: «Как нелепа наша жизнь. Она коверкает нас с колыбели и вместо истинных людей выходят какие-то уроды. Меня здесь считают сумасшедшим, и уже хотели было везти к психиатру, но я послал всех к сатане и живу, хотя некоторые опасаются моего приближения. Да, Гриша, люби и жалей людей. Люби и угнетателей и не клейми позором».
Вскоре после прибытия в Германию у Айседоры Дункан начались гастрольные поездки по стране, в которых ее сопровождал Сергей Есенин, лишившийся теперь возможности посвящать все свое время написанию стихотворений. Постоянная внутренняя борьба между желанием творческого труда и ограниченными возможностями к этому расшатывала его нервную систему и вызывала душевные страдания. Образовавшуюся пустоту он пытался заткнуть дорогими костюмами и обувью, которые шил на деньги Дункан, и заливал алкоголем.
Один из врачей обратил внимание Айседоры Дункан на нездоровый вид поэта: бледное лицо, мешки под глазами, отечность, кашель, хриплый голос — и предупредил, что ему нужно немедленно прекратить употребление алкоголя, который даже в малых дозах действует пагубно, «иначе у вас на попечении окажется маньяк». Пьяный Есенин был склонен к приступам немотивированной агрессии, в первую очередь в отношении Айседоры, но нередко доставалось и окружающим.
Живя в Москве, Есенин писал стихи почти ежедневно, но это не мешало ему встречаться с прежними друзьями, которые много времени проводили в ресторанах, где пили и ели за счет Сергея Александровича. Поэт Всеволод Рождественский вспоминал, как переменился Есенин после возвращения в Россию: «Лицо опухшее, глаза мутные и грустные, тяжелые веки и две глубокие складки около рта. Выражение глубокой усталости не покидало его, даже когда он смеялся. Руки заметно дрожали. Все в нем свидетельствовало о какой-то внутренней растерянности». Одновременно с этим Рождественский обратил внимание на то, как быстро Сергей Есенин переходил от взрывов веселья к самой черной меланхолии, как непривычно был замкнут и недоверчив.
После выписки по Москве стали ходить слухи о чудачествах поэта, возможно, они были несколько преувеличены прессой. Будто бы он в одном кафе кого-то хотел ударить стулом, набросился на швейцара, поведение которого показалось подозрительным, а в другом месте «в посетителя бросил тарелку с винегретом». Однако люди, близкие к Сергею Есенину, в один голос заговорили о том, что поэт страдает психическим расстройством.
Воспоминания друзей и современников о том периоде описывают расстройство, которое в психиатрии называется бредом преследования. Из воспоминаний Ильи Эренбурга: «Есенин нигде не находил себе места, подозревал в кознях даже своих друзей, считал, что скоро умрет». Редактор журнала «Красная новь» Александр Воронский писал: «Есенин говорил, что у него много врагов, которые в заговоре против него и собираются убить». Однажды, сидя в кабинете Воронского, поэт забеспокоился, «распахнул дверь и, увидев дежурного охранника, начал его душить», приняв за подосланного убийцу. Воронский был уверен, что в тот момент у Сергея Есенина были галлюцинации.
В марте 1925 года Сергей Есенин познакомился с Софьей Андреевной Толстой — внучкой Льва Николаевича Толстого. Софья Андреевна была в восторге от ухаживаний Есенина, готова была стать для него помощником и другом, о чем и заявила родным, которые отрицательно отнеслись к ее выбору, зная о склонности жениха к злоупотреблению спиртными напитками и о его неспокойном характере. Друзья заметили, что с Толстой Есенин преобразился, его часто видели гуляющим по Москве под руку с ней, всегда трезвого, в элегантном костюме. Окружающим казалось, что дальше для него начнется крепкая и плодотворная жизнь, но этому не суждено было случиться.
В ноябре 1925 года Есенин поехал в Ленинград навестить друзей и остановился у писателя Сахарова. Из воспоминаний Сахарова известно, что ночью он почувствовал, что кто-то его душит, включил свет и увидел Есенина, вид у того был испуганный. Сахарову удалось успокоить поэта и уложить в постель, но под утро раздался звон битого стекла. Сахаров увидел, что Есенин стоит посреди комнаты в слезах, осыпанный осколками. Писатель понял, что с Сергеем случился очередной приступ болезни, отправил в Москву и посоветовал родным показать его врачам.
В клинике Есенину была выделена отдельная палата на втором этаже. Обстановка здесь была комфортной, приближенной к домашней, всюду лежали ковры и ковровые дорожки, стояли мягкие диваны и кресла, на стенах висели картины. Находясь в психиатрической больнице, Сергей Есенин не прекратил писать стихи. На третий день пребывания в клинике из окна он увидел занесенный снегом клен, в тот же день родилось известное стихотворение: «Клен ты мой опавший, клен заледенелый, что стоишь нагнувшись под метелью белой?»
20 декабря 1925 года Есенина в больнице навестила Анна Абрамовна Берзинь, которая позже в своих воспоминаниях об этом посещении писала: «Лечащий врач поэта — добрый и мягкий человек — предупредил, чтобы я не передавала Есенину колющих, режущих предметов, а также веревок и шнурков, чтобы больной не смог ими воспользоваться с суицидальной целью. Объяснил, что болезнь серьезная и нет надежды на выздоровление и что проживет он не больше года».
От свиданий с супругой Софьей Андреевной Есенин отказывался, считая ее инициатором своего помещения в клинику. А 21 декабря 1925 года поэта в палате не обнаружили. После свидания с какими-то приятелями, которые принесли с собой зимнее пальто, шапку и обувь, Есенин переоделся и под видом посетителя прошел мимо охраны. В клинике приняли меры по розыску беглеца, искали повсюду, лечащий врач Арансон звонил родным и знакомым поэта, а к тем, у кого телефона не было, ездил домой. Через три дня после побега из больницы Есенин объявился на квартире у Толстых, родные облегченно вздохнули, но радость была недолгой. Не здороваясь, не говоря ни слова, поэт стал лихорадочно собирать вещи, а когда чемоданы были готовы, он, не прощаясь, вышел и захлопнул дверь. Из Москвы Сергей Есенин бежал в Ленинград, куда прибыл 24 декабря 1925 года.
Тебе это не нравится?
You can block the domain, tag, user or channel, and we'll stop recommend it to you. You can always unblock them in your settings.