Николай Кононов об основном инстинкте бизнесмена

Николай Кононов

Главный редактор Hopes & Fears

Звонок будильника. Темнота в окне. Бизнесмен и многодетный отец Андрей Кривенко продирает глаза, садится в «пежо» жены и гонит по Киевскому шоссе к Калуге. Скопленный бывшим финдиректором миллион потрачен на аренду помещений, продажи едва стартовали, а ипотека 100 000 рублей в месяц никуда не делась — убийственное начало бизнеса посткризисной зимой 2009 года.

Кривенко заметил, что спрос на натуральные продукты растёт, и открыл сеть торговых точек «Избёнка». Под Калугой он забирал молоко с фермы, согласившейся работать с ним.

Спустя три года рынок натуральных продуктов бурно развивается, и его флагман, сеть «Избёнка» (140 точек), приносит своему создателю 1,7 млрд рублей в год.

Но Кривенко не рисковал. Напротив, он придумал «Избёнке» модель, которая позволяла развиваться за чужой счёт. Во-первых, он угадал с первой жертвой: у «САПК-молоко» простаивал новый цех. Во-вторых, выбил из партнёров-аграриев отсрочки платежа и манипулировал денежным потоком так, чтобы инвестировать выручку в новые магазины. В-третьих, арендовал всё, что движется и не движется.

«Такая стратегия напоминает езду на велосипеде: нельзя сбавлять скорость — упадёшь», — предупреждает бизнесмена автор статьи об «Избёнке» в журнале «Секрет фирмы». Метафора прекрасна не только неточностью: поставщики Кривенко — человека, который раскручивал растущий рынок — едут с ним в тандеме и, если тот собьётся с ритма, поддержат. Отсутствие собственности, наоборот, защищает компанию от внимания рейдеров.

История Кривенко указывает на основной инстинкт бизнесмена: делать деньги на перспективной теме максимально безопасным образом — например, перекладывая риск на чужие плечи. Писатель Малкольм Гладуэлл сравнивал поведение прирождённого предпринимателя с повадками хищника. Хищник выбирает слабую жертву и нападает, только когда уверен в победе. 

Гладуэлл иллюстрирует эту теорию случаем из биографии Теда Тёрнера. В 30 лет будущий миллиардер получил в наследство агентство наружной рекламы.

Когда юристы, работавшие с его отцом, услышали, что Тёрнер-младший хочет купить WJRJ, они едва ли не легли на рельсы, чтобы отговорить неопытного предпринимателя (опять звучало слово «риск»).

Тёрнер отмахнулся от юристов, потому что в его голове сложилась комбинация. Телеканал стоит $2,5 млн, которые можно заплатить не кэшем, а ценными бумагами. Канал можно бесплатно рекламировать на своих щитах. Нарастив аудиторию, легче получить права на показ в Атланте шоу федеральных каналов. Получив права, пишем на рекламных плакатах: «Такое-то шоу только на WJRJ!» 

В общем, так началась история CNN. Тёрнер увидел гиблый актив, который работал только в сочетании с его биллбордами, не потратил на него ни копейки — и получил мощное медиаоружие.

Спустя 35 лет похожий трюк провернул Марк Цукерберг. Он создал вселенскую газету и компанию на $100 млрд чужими руками: пользователи наполняют Facebook фотографиями, эмоциями, переживаниями и так далее. Вся эта драгоценная информация достаётся Цукербергу бесплатно — за возможность постить фото, переписываться с друзьями и документировать жизнь с её гэгами, рождением детей и трагическим перечитыванием SMS в субботу утром. 

Что общего между молочником, медиамагнатом и программистом? Развитый инстинкт, воплощающийся в умении оплачивать рост из чужого кармана. Но не только.

Хитрые схемы не сработали бы, если бы этих троих не отличала железобетонная вера в себя. Отрицание возможности неуспеха действует на контрагентов магнетически. Как говорил герой фильма «Хищник»: «Я что-то чувствую, чьё-то присутствие там, за деревьями, но это не совсем человек».